Всевидящее око!
Время эпизода – 23 ноября 2008 года.
Место эпизода – пригород Токио, загородный дом Китагавы.
Участники эпизода – Каменаши Казуя, Китагава Джонни.
Предыстория эпизода – эп.54, 58.
Могут ли к эпизоду присоединиться – нет.
• Иллюстрация:
Место эпизода – пригород Токио, загородный дом Китагавы.
Участники эпизода – Каменаши Казуя, Китагава Джонни.
Предыстория эпизода – эп.54, 58.
Могут ли к эпизоду присоединиться – нет.
• Иллюстрация:
-
-
31.01.2009 в 22:32- Ну что? Еще не передумал?
Даже не дождавшись ответа - какие ответы, у щенка все по глазам прочитать можно. Крупными, хорошо читаемыми иероглифами "Не передумал."
Джонни потирает шею. Вечер удался. Информация оказалась очень кстати. Интересные наблюдения, выводы.
И вишенка... О, подожди меня, моя спелая сочная ягодка. Я обязательно найду на тебя время.
Джонни запрокидывает голову, смотря на звездное небо, видя там что-то свое, но потом с огорчением опускает ее вниз.
Щщщщенок, да.
- Пошли.
Китагава первым проходит в дом, не оглядываясь. Он и так знает, что Каме идет за ним следом. Они молча проходят коридор и подходят к лифту. Джонни чуть не спотыкается на входе, но вовремя хватается за стенку лифта.
- Ччччерт, задумался. Так... Это... Я пойду с тобой сегодня. И у тебя, - он смотрит на часы, - будет пятнадцать минут.... а, ладно, полчаса. Это вообще неслыханная щедрость - но день сегодня такой. Чудесный.
Китагава опять зевает, нажимая кнопку нижнего этажа.
-
-
31.01.2009 в 23:10Да, он не передумал. И сейчас нет поводов скрывать свои эмоции.
Правда, за столь "неслыханную щедрость", Казуе хочется придушить Джонни, или хотя бы попытаться, будь у него такая возможность. Все это снова напоминает ему о том, что он тут не гость, а заключенный.
Но оказываясь в комнате, где все так же под проводами лежит Джин, Казуя забывает обо всем. Он подходит к кровати, стараясь забыть еще и о том, что, Китагава тоже тут. Что все, что может сказать Казуя, он тоже услышит. А услышит ли его Джин…
Садясь перед кроватью на колени и стараясь ничего не задеть, Казуя не отводит взгляда от лица Джина. Такого бледного сейчас и неподвижного.
Что ты там видишь, Джин, в своем сне?.. Или тебя все это время окружает непроглядная тьма?..
Он хочет дотронуться до него, но не решается…
А если Китагава будет стоять тут все время?..
- Джин… - тихо говорит Казуя. – Если бы ты только мог меня слышать…
И он замолкает, вздыхая. Сколько разных диалогов он прокручивал в своих мыслях пока ехал сюда в лимузине. А теперь все слова застревают в горле комом. Это оказывается так сложно, говорить с человеком, чьи глаза закрыты. Кто тебе не ответит. Кто может быть даже тебя не услышит.
Он находит руку Джина и слегка касается ее.
-
-
31.01.2009 в 23:37- Ну и хорошо, что он тебя не слышит, тебе не кажется? А еще лучше, что не видит. Или не видел. Я забыл тебе сказать, кстати, Нишикидо был доволен твоими услугами в номере отеля, поздравляю. Кажется, ты мне действительно сильно пригодишься. В таком случае, у меня для тебя будет много работы.
Но практически сразу Китагва морщится и грубо говорит:
- Чёрт, да у меня даже скулы сводит от твоей приторности. Я ухожу. Не забудь, за дверью - охрана, и они выкинут тебя отсюда через 25 минут. Постарайся уложиться во время, не хочется видеть тебя покалеченным.
Джонни выходит, хлопнув дверью. Одним взглядом указав охране на дверь и сказав единственное:
- Двадцать пять минут. Потом - проводите в его комнату. И осторожнее, осторожнее... ценный... хммм... сотрудник.
Китагава поднимается наверх, проходит в свой кабинет и вызывает к себе дежурного доктора. И опять, опять, кто-то принес бумаги. И нужно дать распоряжение насчет Нишикидо. И еще один пункт. Пунктик. Семья Хироки. Досье и живооо!
А он ведь так устал.
Но Джонни устраивается в кабинетном кресле поудобнее. Снимая пиджак, он расстегивает манжеты и выбрасывает золотые запонки через стол. Потом делает глоток свежесваренного кофе и улыбается.
-
-
01.02.2009 в 00:48- Что б ты провалился… - сквозь зубы шипит он вслед уже захлопнувшейся двери. Но на уме у него куда более нелицеприятные пожелания господину Китагаве.
И все-таки его слова… все-таки…
…Нишикидо остался доволен….
…для тебя будет много работы…
Все-таки эти слова задерживаются в его сознании скрипучим змеиным шепотом, бросая в дрожь. Если на месте Нишикидо окажется кто-то еще… кто-то, кто не поймет, кто воспользуется ситуацией…
- Не важно… - вслух говорит Казуя, не глядя теперь на Джина, он смотрит в пол. – Это все неважно. Если придется, я….
Он неосознанно крепче сжимает руку Джина. В воспаленном словами Китагавы сознании пролетают картинки, яркими вспышками воспоминаний….
Джин, меня зовут Джин…
- Ведь у меня это было только с тобой. Только с тобой, Аканиши…. И больше ни с кем.
Его голос наполнен хриплым отчаянием. Но ведь тут ему не перед кем притворяться.
Он приближается к самому уху Джина и шепчет, словно знает, что тот его услышит.
- Помни об этом, Джин и никому не верь. А даже если… - он осекается, но продолжает, - Если придется пойти на это… ты единственный, кто мне нужен.
Как же ему хочется грубо сорвать все эти провода и освободить его, освободить и прижаться, согреть своим телом и разбудить. Но нельзя… не сейчас…
- Я скоро вытащу тебя отсюда. Вытащу любой ценой. И ты проснешься… даже если меня не будет рядом.
Казуя поудобнее усаживается и уже не шепча рассказывает.
- Китагава останется с носом. Я тоже выберусь отсюда. Конечно, иначе и быть не может. Я обещаю, что что-нибудь придумаю. Мы ведь одаренные, не такие как все, а они простые люди, им не понять. И когда я тоже отсюда выберусь, я приду к тебе. – Казуя смеется, как будто вспоминает что-то забавное… или может быть представляет. – Ты улыбнешься мне, довольной улыбкой мартовского кота, как умеешь только ты и скажешь что-то вроде – "Эй, Казу, почему так долго, я тебя уже давно жду". А я, наверное, не сразу покажу тебе своих чувств…. Ты уж извини…. И скорее всего, буду угрюм и строг, и тебе еще предстоит выслушать, как было глупо приходить за мной, как неосмотрительно и опасно. Хотя… оставаться тут тоже было идиотской идеей. А потом, когда я удостоверюсь, что ты здоров, мы поедем к океану. Неважно куда. Знаешь, я еще никогда не видел океана. А ты, наверное, видел. И там мы будем только вдвоем – никаких катастроф, будущего, прошлого и посторонних людей. Мы же… так мало знаем друг друга. Нам еще столько предстоит узнать. Какое у тебя любимое блюдо, Джин?
Теперь уже Казуя не может сдержать этой напрашивающей влаги из глаз, как не пытается. Ему кажется, что все безнадежно, что Джин не слышит его и что все, что он говорит никогда не сбудется. Он не хочет заглядывать в будущее, чтобы это узнать. Но он не может остановиться и все накопившееся за день выливается в потоке бессмысленных слов и дурацких вопросов, на которые ему никто не ответит.
- А спорт, у тебя есть любимая футбольная команда? Готов поспорить, что она была. У меня со спортом как-то не сложилось. И знаешь, мне на самом деле все равно, чем ты там занимался, для чего использовал свой дар. Я тоже… я не помогал никому, хотя мог бы. Вот… только тебе помог, – он не может сдержать улыбку, вспоминая, как это было. – И ни разу не пожалел об этом. Так что… ты уж держись, пожалуйста. Ты мне нужен. Ты мне очень нужен….
Когда слова иссякают из него, он утыкается в плече Джина, ничего больше не говоря, просто чувствуя знакомый запах и прислушиваясь к равномерному дыханию.
Все в порядке. Все обязательно будет в порядке.
-
-
01.02.2009 в 02:13- Завтра…. Завтра я снова приду к тебе, – он с сожалением выпускает из рук ладонь Аканиши, теплую от его прикосновения. – Дождись меня… пожалуйста…
Казуя проводит по лицу Джина едва касаясь пальцами, задерживаясь на крупном кровоподтеке на виске. При одном только взгляде на который у него сжимается сердце.
- И даже не думай исчезать из моей жизни снова… - он касается сбившейся пряди волос и устало улыбается, - Мне тебе еще столько глупостей нужно рассказать. Даже если ты их не услышишь… что в общем-то нормально… зато не будешь перебивать.
Он старается быть беззаботным, но это слабо получается. Да и времени уже нет. Убирая руку, Казуя бросает последний взгляд на Аканиши и выходит вслед за охранниками, которые уже ждут его за дверью.
В своей темной маленькой камере он сразу ложится спать, стараясь ни о чем не думать. Он все еще чувствует запах Джина, все еще ощущает его тепло на руке и ему кажется, продолжает что-то говорить во сне.
Но теперь, теперь лихорадочно стучит одна лишь мысль в висках – вытащить его, вытащить его, вытащить его – любой ценой.
И он уже знает, что утром будет продумывать, как это сделать.